О! Как ты дерзок, Автандил! - Александр Иванович Куприянов
Слишком видимой была на холме желанная для врага цель. И она могла стать легкой добычей. Носилки с наместником и его женой Нэст загнал в море – рабы взяли лектику на плечи, сами они уже по грудь стояли в воде.
Аквилифер – знаменосец легиона, рослый малый с непокрытой головой и обмотанный поверх доспехов львиной шкурой с завязанными на шее лапами, смело выступил вперед, обнажив меч. Рядом с ним уже валялась охрана, перебитая всадниками. Командир сирийцев издали метнул в аквилифера короткий дротик. На экране монитора мальчик видел, что знаменосец пошатнулся, но защитить его уже было некому. Советник игемона Николайе бросил поводья и выпрыгнул из колесницы. Из рук падающего аквилифера он подхватил древко с орлом. Советника окружили иммуны – саперы и камнетесы. Их привела Тамара, мать Нэста. В руках она держала два коротких меча-гладиуса и умело фехтовала ими. Марсель и Гамлет махали бронзовыми топорами, которыми обтесывают камни. У иммунов не было оружия, и в ход пошли мотыги, лопаты и даже вилы. Нэст и Пэдарангасава прокладывали советнику путь к берегу – через кровавую кашу людей, повозок, через трупы павших воинов и лошадей. Брошенные солдатами шлемы, как отрубленные головы, катались под ногами камнетесов и жалобно дребезжали. «Коробки» и «оборонительные круги» Нэст выстраивал вдоль дороги, по которой мчалась ала. «Черепахи» солдат, ощетинившиеся мечами, двумя длинными линиями протянулись от дороги к морю. Таким образом они замкнули прямоугольник легиона на гудаутском берегу Понта. За солдатами стояли гладиаторы Нэста, потом шел строй ремесленников с кирками в руках. Вторая ала сирийцев, вылетевшая со стороны Себастополиса на подмогу, уже ничего не могла сделать. Конница легиона, по ошибке легата спрятанная в арьергард колонны, наконец вырвалась из каменного мешка и пошла в контратаку. Центурионам удалось избежать общей паники, и остатки легиона перестроились в боевой порядок.
Наместник Переверзис, наблюдавший из носилок за боем, выпрыгнул прямо в море. Афроний успел переодеться в боевую одежду – под лорику сквамату (чешуйчатый доспех) он надел офицерский субармалис (поддевку) с кожаными птеригами (полосками) на плечах и на бедрах. Его опоясывал римский военный пояс цингулум, символизирующий честь легионера. Только пояс игемона украшали не железные, а золотые пластины. Оцепление на несколько секунд раздвинуло свои ряды, и командир конников, тот самый сириец с фиолетовыми губами, прорвался в центр построения. Сириец вздыбил жеребца. Лошадь зависла копытами над Афронием. С виду неуклюжий, наместник проворно отскочил и повалился боком на песок. Сириец, чтобы удержаться, откинулся назад. Но лошадь не удалось выровнять. Передние ноги у нее подломились, она упала на гальку, и конник вылетел из седла. К Переверзису подскочил Нэст, отсекая наместника от злобного сирийца. Игемон властно показал начальнику стражи: «Отойди!» Было понятно, что Переверзис решил провести показательный бой и тем самым поднять дух легионеров. Солдаты образовали тесный круг. Нэст протянул игемону два своих меча. Главарь сирийцев оказался к тому же хромым – он припадал на обе ноги. Но крутился на песке, как маленький зверек. Он понимал, что живым ему уже не уйти. И готовился умереть достойно. Лезвие его дамасской сабли-шамшира, сильно изогнутое, было идеально приспособлено для оттяжного удара с лошади во время скоротечного боя. Однако на площадке римский меч-гладиус имел явное преимущество. Сириец яростно бил и бил по щиту Афрония. Исход поединка становился ясен. И тогда наместник отбросил щит. Он как бы давал понять, что готов сражаться с врагом на равных условиях. И второй гладиус он отбросил тоже. Солдатский строй взревел, приветствуя мужской поступок своего игемона. Сириец уткой поднырнул под грузное тело Переверзиса, и его шамшир оставил кровавую полоску на щеке Афрония. В носилках закричала Глафира. Нэст шагнул в боевой круг. Наместник не пал духом и мощь своего меча обрушил на мелькающий перед его глазами белый тюрбан.
Пилум, тяжелое металлическое копье легионера, просвистел над головами и ударил сирийца в спину. Сириец повалился лицом в песок. Кровь хлынула из его горла. Это легат Автандил на лошади прорвался сквозь ряды, выхватил у одного из солдат оцепления пилум и издали метнул копье. Автандил был бледен, его левая рука висела на кожаной перевязи.
– О! Как неправ ты, Автандил! – негромко сказала Тамара.
Кончиком меча игемон поднял над собой разрубленный пополам тюрбан сирийца. Легионеры ударили рукоятками мечей в щиты. Двумя нажатиями кнопки мальчик убрал сирийскую конницу. Угнал ее за Питиунт и Себастополис. Потеряв командира, сирийцы скакали как попало. И они даже выли, как израненные шакалы. На экране монитора загорелись слова: «Победа! Вы перешли на пятый уровень».
14
Мальчик услышал над собой, в шлюпке, знакомый голос:
– О! Как неправ ты, Автандил!
Его мама, смеясь, разговаривала с дядей Автандилом. Он предлагал искупаться в теплом море голыми. Все равно, мол, ничего не видно. А как приятно купаться, когда ты голый… На пирс с ними пришли Марсель и Богема, жена Алексея Ивановича. Вчетвером они шутили, смеялись и курили сигареты. Гагра куда-то убежала. Мальчик не стал дальше слушать разговор и шутки взрослых. И он даже думать не хотел о том, что мама будет купаться без трусов и без лифчика рядом с дядей Автандилом, тело которого заросло черной шерстью. Волосы у дяди Автандила росли даже на спине.
Стараясь не привлекать внимания гостей на веранде, мальчик прошел в свой домик и собрал солдатский рюкзак. Тот самый, который они брали с отцом в горы. Папа спал на кровати, с головой укрытый простыней. Вечер не принес прохлады. На улице по-прежнему стояла липкая жара. В рюкзак мальчик положил бутылочку минеральной воды, взял несколько холодных котлет из кастрюльки в холодильнике (газдрульчика) и кусок лаваша, моток веревки и наточенный перочинный нож он сунул в его единственный карман. Еще взял горстку конфет «Ласточка». Книгу про Рим тоже положил в рюкзак. Хотел захватить телефон, но вспомнил, что папа вынул и куда-то спрятал сим-карту. Искать ее уже не было времени. К тому же он боялся разбудить папу. Из общей тетради мальчик вырвал листок бумаги, что-то написал крупными буквами и записку сунул под мамину подушку. Потом он прошел в каморку дяди Автандила и взял ключ от замка,
